1919 г.
Холст, масло.
66 х 87 см

Оформлена в оригинальную старинную «коровинскую» раму.
Экспертное заключение ВХНРЦ им. И.Э.Грабаря от 15 июня 2004 г.

Происхождение:
Частное собрание (Москва).

   С именем Константина Алексеевича Коровина связано становление в русской живописи импрессионизма — течения, которое зародилось во Франции и широко распространилось в европейском искусстве последней четверти XIX в. Свою задачу импрессионисты видели в предельно точном воссоздании на холсте каких-либо преходящих, мгновенных состояний природы и человека. Отсюда невиданная дотоле свежесть и чистота цвета, непосредственность и острота восприятия и отображения обыденной жизни, случайность композиции, построенной не по классическим канонам, а как бы подсмотренной художником в жизни и пришедшей на смену сложным сюжетным композициям с развернутым повествованием, увлечение этюдом с натуры — не как подготовительным материалом для будущих картин, а как самостоятельным жанром живописи.
   Особенно остро импрессионистическая манера Коровина ощущалась в первые послереволюционные годы, годы разрушения старого, голода и холода. Сын Коровина Алексей вспоминал: «По возвращении в совершенно голодную, больную и обезумевшую Москву, Коровин получает приглашение от одного из своих бывших учеников Соколова приехать к нему на берег Удомельского озера в Тверскую губернию. Художник соглашается и со своей семьей с большими трудностями добирается до мест необычайной красоты. На берегу озера Удомля была построена дача «Чайка», где проживали многие русские художники: Жуковский, Левитан, Богданов-Бельский, Архипов, Бялыницкий-Бируля. Прозрачен воздух, изумительно светлеют дали, природа и старые бедные деревни и погосты полны особой красотой... Недолго живет К.А. у Соколова и вскоре переезжает в огромный старинный дом - весь деревянный, с огромными окнами, колонной залой, клавесином. Все в запустении, какой-то покинутый дом Лариных. Соседом Коровина является Богданов-Бельский. Коровин, очарованный новой для него романтикой места начинает работать, к нему приходят друзья-москвичи - академик Архипов, Рождественский. Все живут зимой как на острове, отрезанные от страшного мира. Кстати, это другое место и называлось Островно. <...> Какие-то проезжие спекулянты покупают небольшие миниатюры – воспоминания о Париже, Италии и другие, которые К.А. исполнял по памяти, и платят крупой, махоркой, керосином, салом».
  
   Дом в Островне приобретает черты живого существа. Он – обязательный персонаж воспоминаний о К.А. Коровине того времени и главный герой последних крупных русских работ Коровина. В. Рождественский писал: «В Островне от старинного поседевшего дома шла дорожка к озеру, заросшему кугой и камышом, в нем водились крупные щуки. Все это: старый дом, рыбное озеро - сманило Коровина в Островну... Вспоминаю картины Константина Алексеевича, написанные им за это время. Это была серия полужанровых портретов Вышеславцевой с гитарой, при вечернем освещении, на фоне темных золотистых деревянных стен. Картины напомина- ли старинные русские романсы, их теплую интимную лирику... <... > Подхожу к потемневшему от времени деревянному двухэтажному островненскому дому с пристроенными позднее балконами. Дом зимой выглядит обыкновеннее, и пейзаж около него скучен. <...> По неудобному крыльцу вхожу в помещение. Внутри оно характернее, чем снаружи: двухсветный с колоннами зал напоминает далекое прошлое и другую жизнь с ее своеобразной эстетикой <...> В комнате холодно и неуютно: на полу, на окнах, на столе валяются окурки, чувствуется, что хозяину все как-то безразлично. <...> Вспоминаю о другом Коровине: опять Островно, летний вечер в золоте уходящего солнца. На балконе за чаем семья художника, Вышеславцевы и гости. Вдали затихшее озеро, пахнет цветущая сирень, лето какой-то благодатью наполняет природу. Константин Алексеевич тут же у балкона пишет пейзаж, его нисколько не смущает оживленное общество, а, наоборот, нравится. Он весел, шутит, с увлечением работает».
   Однако, эти мимолетные воспоминания о прошлой жизни не могут заслонить действительность. Сын художника отмечает: «Коровин, прожив самый мучительный для Москвы год в этом обетованном месте, неустанно работает, и в 1922 году зимой устраивается его большая выставка. Это последняя выставка его произведений, среди ужаса, унижения, отчаяния и грязи, производила впечатление, потрясающее своим полным протестом с окружающим. Она как бы еще более подчеркивала, в какой хаос погрузилась Россия. Этой последней своей выставкой художник как бы прощается со своей родиной, перед тем как покинуть ее навеки».

   Хаос коснулся и дома в Островне. После смерти от голода хозяина усадьбы Николая Владимировича Ушакова и ареста его сестер Варвары и Софии, дом поступил в распоряжение местного Совета. В 1925 г. дом приобрел Агей Марков, разобрал его и перевез в Котлован, но там собрать дом не смогли и пустили на дрова. Картины художников, гостивших в Островне, по решению местного комбеда, предварительно «отстирав» от краски, роздали местным на портянки и на растопку «в силу их «непригодности и барской порчи».

Предварительная оценка: 27 500 000 – 33 000 000 р.